Вскоре Хидекель приехал к Торнгрену и привез ему семь русских серебряных рублей дореволюционной чеканки. Торнгрен долго любовался «лунным светом» русского серебра, а потом отсчитал Хидекелю доллары американской «чеканки». Хидекель принял доллары, но вид при этом имел смущенный и долго не отходил от нового друга, хотел с ним заговорить и не решался.
— Понимаю, — улыбнулся Торнгрен. — Вы не знаете, что с ними делать. Этому горю легко помочь.
В тот же вечер Хидекель вместе с Торнгреном были в валютном магазине фирмы «Березка». Швед купил для Хидекеля две пары сандалий, семь рубашек и «дубленку».
Торнгрен уехал в свою родную Швецию, оставив Хидекеля в расстроенных чувствах. Он предавался воспоминаниям и ждал, когда Торнгрен вновь появится в Москве и, точно волшебник, кинет ему на плечи новые наряды.
Ждал Хидекель Торнгрена, а сам не дремал. Зная, что его новый друг интересуется памятными рублями, одолжил у одного нумизмата четыре ценных монеты: в память Александра I, в память Николая I, в память Бородино и еще один старинный рубль. Кроме того, приготовил Хидекель для закордонного гостя еще два памятных рубля, шведскую серебряную медаль и около ста серебряных советских рублей и полтинников.
Вскоре Торнгрен вновь пожаловал в Москву. Хидекель приглашает его на квартиру и продает монеты за 200 долларов.
Очередная встреча. На этот раз Хидекель продает Торнгрену 11 русских серебряных рублей, Торнгрен отваливает за эти монеты 2000 долларов.
Хидекель, заполучив доллары, теперь уж не испытывал смущения, не звал Торнгрена за покупками: он знал, что надо покупать и как надо покупать. Вспомнил формулу: «Деньги делают деньги». И поехал в магазин. Там он купил японские транзисторные радиоприемники — платил по 53 доллара, затем перепродавал их по 150–200 рублей. Не нужно быть бухгалтером, чтобы вычислить рубли, «сделанные» Хидекелем таким нехитрым приемом. Деньги делали деньги, страсти делали страсти. Планшет с образцовой коллекцией монет покрылся пылью, история тысяч принцесс и королей уж больше не занимала воображение. Отшумели, угомонились и тряпичные страсти. И хотя желание приобрести необыкновенную вещь еще теплилось в его груди, еще манили его окна валютных магазинов, но к этим страстям и страстишкам теперь прибавилась новая страсть и крепко им завладела. Она-то и привела Хидекеля на скамью подсудимых.
История Хидекеля поучительна. Из нее видишь, что и коллекционерство может совратить нестойкого человека, сманить его на путь коварных соблазнов, преступных афер. Блеск монет и знаков, «лунный свет» серебра могут воспламенить в глазах жажду наживы, страсть «делания денег». Нужна цельность натуры, стойкость характера, чтобы коллекционер навсегда остался верен бесцветной монетке Кушанского царства.
Хидекелю такой стойкости не хватило.
— Сделка с иностранной валютой карается законом: вы понимали, на что идете? — спрашивает Хидекеля судья Монахов.
— Да, я поступал гадко, это мне было ясно, но о том, что совершаю преступление, — признаться, не думал.
Но суд не освобождает человека от ответственности по причине незнания им законов...
Когда слушаешь дело четвертого обвиняемого, сидящего на скамье подсудимых, — Дмитрия Корчагина, то невольно думаешь: этот и сейчас не понял, за что его судят. Он больше всех ростом, сильный телом — электромонтажник по профессии и артист по душе. Еще в детстве он стал собирать спортивные значки. Набрал 250 значков — все олимпийские. Можно себе представить, какого труда стоила ему эта коллекция. Об олимпийских играх, о чемпионах и рекордах Корчагин может рассказывать часами, раскладывая перед вами значки. Спортивные флаги и эмблемы. Фигурки бегущих, плывущих, летящих спортсменов. На поле одного значка — иссеченный меридианами земной шар, на другом — голубь, парящий в синем небе...
Заниматься бы да заниматься Корчагину значками, но однажды он не удержался от соблазна совершить сделку, ничего общего с интересами коллекционера не имеющую, — обменял свою газовую зажигалку не два серебряных монгольских тугрика. Но поскольку Корчагин монеты не собирал, а собирал олимпийские значки, он тугрики затем продал, притом очень выгодно. Может быть, это был случай, когда слесарь-электромонтажник впервые узнал не из учебника, а из жизни, что деньги можно добывать не только трудом. В душе его страсть к олимпийским значкам сникла; он ступил на скользкую дорожку стяжательства.
Той же осенью 1969 года Корчагин купил за 750 рублей портретный серебряный рубль Павла I 1796 года. С месяц этот рубль лежал в коллекции рядом с олимпийскими значками. Скромные значки потерялись в лучах старинного русского серебра, на них теперь и смотреть не хотелось. Но через месяц Корчагин встречает Хидекеля, приоткрывает перед ним ладони с зажатым в них портретным рублем, и тот затрясся в нумизматической лихорадке. Спекшиеся от волнения губы смогли произнести одно слово; «Продай!» И когда Корчагин назвал цифру: «1260», Хидекель не мог ни осмыслить, ни опровергнуть — он отсчитал 1200 рублей.
И как снежный ком, несясь с горы, увеличивается в размерам и все время набирает скорость, так новые страсти, родившиеся в груди Корчагина, распалялись, влекли его на толкучку нумизматов. В его коллекции спортивных значков давно лежала серебряная звезда русского ордена Белого Орла. В свое время он отдал за нее кучу значков, не олимпийских и потому не нужных ему. Звезда приманила его лунным блеском, величиной и необыкновенным, романтическим названием. Потом он за 200 рублей купил знак того же ордена. Теперь же, в пору горячих страстей, он взглянул на эти нагрудные знаки новыми глазами и перепродал их Стельмащуку за 1000 рублей.
— Слушаю и ушам своим не варю! — говорил в кулуарах во время перерыва одни пожилой мужчина с клиновидной бородкой. — Он же коллекционер! По природе! По натуре!.. Однажды я зашел к нему на огонек. И что вы думаете? У него даже из маленьких бутылочек собрана коллекция. Сотня типоразмеров! А?.. Что вы на это скажете?..
Прикрепленные файлы
Процесс разбирательства окончен, судьи в последний раз удалились в совещательную комнату. Ждали их с нетерпением. И с таким же нетерпением вое присутствующие в зале — в особенности родные подсудимых и, конечно, сами подсудимые — выслушали приговор. Стельмащук и Хидекель — 4 года лишения свободы; Корчагин — 3 года; Дудкин — 3 года — условное осуждение с обязательным привлечением к труду на каком-нибудь предприятии.
Итак, суд сказал свое слово.
Всесоюзное общество филателистов, в состав которого входила секция нумизматов, тоже вынесло свой приговор: объявило о роспуске секции нумизматов. Наверное, рассудили примерно так: — Ах, вы спекулянты!.. Мы вас знать не хотим!..
Конечно же, руководители ВОФ знали, что на скамью подсудимых попали дельцы от нумизматики и что подлинные нумизматы — а их в секции 501 человек — ничего общего не имеют с этими дельцами, но уж если пресекать зло, так напрочь.
Не можем с этим согласиться. Аморальные махинации отдельных нумизматов с советскими орденами и медалями не могут скомпрометировать нумизматику как область человеческих увлечений.
Комментарий юриста.
Сразу оговариваюсь: комментируется судебный очерк Ивана Кострова, а не уголовное дело и тем более не приговор суда, суждение о котором вправе высказывать лишь кассационная или надзорная судебные инстанции.
Раньше всего мне хочется отделить нумизматов от нарушителей правил о валютных операциях и спекулянтов валютными ценностями. До тех пор пока Стельмащук, Корчагин, Хидекель и Дудкин собирали золотые и серебряные монеты, ордена и медали для своих коллекций — никакого преступления они не совершали. На преступный путь они встали с того самого момента, когда начали торговать золотыми и серебряными монетами, извлекать барыши из их скупки и перепродажи. Это и есть нарушение правил о валютных операциях и спекуляция валютными ценностями — преступление, предусмотренное статьей 88 Уголовного кодекса РСФСР (подобные статьи есть в уголовных кодексах всех других союзных республик).
Валютные преступления, несмотря на относительно небольшую распространенность их, представляют значительную общественную опасность и законом отнесены к категории государственных преступлений.
Валютные преступления опасны тем, что они ослабляют систему строгого контроля Советского государства за валютными операциями и уменьшают поступление иностранной валюты в казну. Продажа ее по ценам так называемого «черного рынка» снижает курс советского рубля. Валютные преступления, как правило, способствуют совершению других преступлений — контрабанде, хищениям народного добра, спекуляции и т. п. Очерк Ивана Кострова наглядно подтверждает это. Нумизмат Хидекель кончил тем, что его лишили свободы.
Корчагин не только нарушал правила о валютных операциях, он спекулировал валютой и всем, что попадет ему под руку.
А Дудкин? Он, как видно из очерка, не только «грешил» валютными операциями, но и занялся незаконным промыслом — что также наказывается по закону.
Валютчики в силу природы, характера самого преступления часто завязывают связи с иностранцами — туристами, коммерсантами и т.п., выискивая среди них партнеров по валютным махинациям.
Искренне благодарен Bibliograf за сохраненный материал.