ИСТОРИЯ В ЗЕРКАЛЕ МЕДАЛИ

[Vlad1971]

ссылка на лот: https://www.numisbids.com/n.php?p=lot&sid=3363&lot=5312

[Vlad1971]

Автор статьи - Дмитрий Мазарчук

Со времён битвы при Кадеше в XIII веке до н.э. владыки и военачальники стремились запечатлеть свои успехи на поле боя. Визуализация военных побед тем или иным способом на протяжении столетий являлась одним из основных средств коммеморации любого режима, передачи памяти о его достижениях. В некоторых случаях умело поданный образ победы или победителя затмевал в глазах современников, не говоря уже о потомках, истинные события войны. Один из ярких примеров успешной пропаганды относится к начальному этапу Итальянских войн (1494–1559): маркиз Франческо Гонзага, не слишком удачно выступивший на поле боя, сумел при помощи живописного полотна создать образ выдающегося полководца.

От информации к пропаганде

Как заметил историк Роберт Шеллер, к началу XVI века визуальный комментарий к важнейшим политическим событиям стал одной из главных черт медийного пространства Западной Европы. Наряду с традиционными средствами визуализации — например, книжными миниатюрами — начал распространяться их более массовый вариант — печатные оттиски. Свой вклад в отображение военных триумфов или знаменательных событий вносили и живописцы, в том числе самые известные и выдающиеся. На военную тематику писал картины Леонардо да Винчи, а Тициан создал несколько портретов военачальников Итальянских войн.

В эпоху превосходства устной речи над письменной изобразительные искусства были не только важным источником информации, но и средством пропаганды. Использование архитектуры, скульптуры, живописи, графики в интересах пап, князей и олигархических правительств ренессансной Италии стало повсеместным.

Период Итальянских войн, богатый на политические перевороты и измены, кровавые сражения и осады, стал временем, когда изобразительное искусство как никогда интенсивно было задействовано в идеологических целях. Один из первых примеров умелого использования искусства в своих интересах демонстрирует нам четвёртый маркиз Мантуанский Франческо II Гонзага.

Сражение без победителя

Битва при Форново-ди-Таро, произошедшая 6 июля 1495 года, стала первым крупным сражением Итальянских войн. На берегу реки Таро войска Священной лиги под командованием маркиза Мантуанского сражались против отступавшей на родину армии французского короля. Итог длившегося несколько часов сражения оказался спорным. Как писал в своей «Истории Италии» флорентийский политик и дипломат Франческо Гвиччардини, «каждая из сторон претендовала на славу и на звание победителя».

Хотя французы потеряли разграбленный венецианскими страдиотами обоз, им удалось выполнить свой замысел: «Всеобщее мнение присудило пальму первенства французам вследствие несоизмеримого количества потерь, а также потому, что они прогнали неприятеля за речку и смогли продолжить свой путь, что и было их намерением, которому противник хотел помешать».

Очевидно, что это понимал и командующий силами Священной лиги. В написанном вечером после сражения письме Франческо Гонзага выказывал разочарование его исходом: враг не был уничтожен и получил возможность продолжать свой путь. Однако неделю спустя пессимизм исчез. В послании сестре Франческо отмечал: «Добившись освобождения и свободы для Италии (…) мы не можем не возблагодарить Бога».

В последующем маркиза Мантуанского щедро вознаградили за сражение при Форново его наниматели — власти Венецианской республики: в качестве единовременного подарка он получил от Синьории 10 000 дукатов. Кроме того, ему установили ежегодную пенсию в 2000 дукатов, а его супруге — в 1000. Жалование маркиза в качестве командующего силами лиги возросло с 42 000 до 55 000 дукатов в год, вдобавок месяц спустя он получил новую должность «главного капитана на суше всех воинов пеших и конных».

Пропаганда в пользу маркиза

Как получилось, что не выполнивший поставленную задачу командующий был так превознесён? Свою роль в чествовании маркиза в качестве победителя сыграла нерешительность венецианских проведиторов — представителей Синьории в армии Священной лиги. Другим фактором стала масштабная пропагандистская кампания — яркий пример того, как искусство может изменить восприятие действительности.

Процитированное выше письмо показывает, что пропагандистская кампания началась практически сразу после битвы при Форново. Приведём лишь несколько примеров того, что исследовательница Молли Бурн назвала «стратегической программой памятных медалей, монет, литературы, художественных памятников и эфемерных церемоний, направленных на закрепление «победы» [маркиза] в исторической памяти».

Материальным подтверждением победы Франческо Гонзага стали две бронзовые медали, практически в одно время выполненные Сперандио Савелли и Бартоломео Тальпа. На аверсах медалей изображён сам маркиз, а реверсы представляют аллегорическое отображение его славы как победителя французов.

Своего рода квази-религиозной реликвией мнимой победы стало сломанное копьё Франческо, переданное им в родной город. Брат маркиза Сиджизмондо, священнослужитель, писал, что подобно тому, как Копьё Лонгина пролило кровь ради искупления христиан, так и Франческо практически в одиночку «осуществил выздоровление и освобождение всей Италии от стеснивших её варваров».

«Мадонна Победы»

Ключевым элементом кампании по возвеличиванию 29-летнего маркиза стала написанная его придворным живописцем картина, размещённая в специально построенной для этих целей церкви в Мантуе. В настоящее время картина хранится в Лувре. Более чем столетие спустя мантуанский историк Ипполито Донесмонди изложил историю, ставшую к тому времени частью государственной мифологии. Донесмонди писал, что, оказавшись в опасной ситуации на поле боя, маркиз Франческо воззвал к Богу и Богоматери, пообещав в случае спасения воздвигнуть в честь Мадонны новую церковь. Так и было сделано, а украшением церкви стало полотно Андреа Мантеньи.

Этот благостный рассказ значительно отличается от того, что на самом деле случилось как на поле сражения в 1495 году, так и в Мантуе год спустя. Прежде всего, Франческо вложил в постройку церкви Санта-Мария делла Виттория минимум средств, а картина вообще не стоила ему ни дуката. Скромную церковь из красного кирпича воздвигла бригада строителей, уже находившаяся на службе маркиза, что позволило минимизировать расходы. Что касается работы художника, то за неё пришлось заплатить еврейскому банкиру Даниэле Норсе. Несколькими годами ранее, перестраивая свой дом, Норса уничтожил фреску с изображением Богоматери. Несмотря на то, что это было сделано с разрешения церковных властей, местные жители стали обвинять банкира в святотатстве. Оказавшись перед выбором утратить жизнь или деньги, Норса выбрал последнее. Полотно размером 1,66×2,8 м обошлось ему в 110 дукатов, что почти равнялось годовому жалованию придворного живописца.

Картина действительно впечатляет. Под живописной перголой на троне восседает Мадонна с младенцем Христом, окружённая несколькими фигурами. Лишь одно из изображений является портретом — это коленопреклонённый Франческо Гонзага. Маркиз одет в доспехи, а его поза указывает на статус донатора — жертвователя, на средства которого написано алтарное полотно. Как мы помним, это не было правдой.

Примечательна фигура одного из святых, Георгия, который прижимает к себе сломанное в сражении копьё маркиза. Ранние описания картины свидетельствуют о том, что на не сохранившейся до наших дней раме была сделана надпись в честь победителя.

Мантенья завершил работу спустя год после битвы при Форново-ди-Таро. Летом 1496 года картину торжественно провезли от дома живописца до новой городской церкви. Как пишет историк Молли Бурн, на это время «город превратился в театр open air», жители Мантуи высыпали на улицы города посмотреть на церемониальное шествие. По его завершении картину торжественно водрузили над алтарём. Год спустя празднества в честь победы повторились и с тех пор проходили ежегодно 2 июля, в день чествования местных святых Марии и Елизаветы.

Пиар эпохи Возрождения

Результатом масштабной пропагандистской кампании стало утверждение имиджа Франческо Гонзага как выдающегося полководца, которого современники приравнивали к Александру и Цезарю. Не случайно Паоло Джовио, автор трактата о героях войн (1554 год), поместил Франческо во главе списка «знаменитых воинов своего времени».

Очевидно, что всё это помогало маркизу, который был профессиональным кондотьером, в поиске потенциальных нанимателей и в реализации его запросов по оплате. Отметим, что за свою жизнь он в качестве командующего участвовал в шести масштабных военных кампаниях, в разное время служа властям Венеции, Милана, Франции, Священной Римской империи и Папского государства.

Помимо славы и заработка пиар-акция принесла Гонзага существенные политические дивиденды. Политическая неустойчивость была характерна для итальянских государств того времени — в них постоянно возникали заговоры, иногда успешные. Сам Франческо, став в возрасте 18 лет во главе маркизата, столкнулся с заговором своих дядьёв, одним из которых был Родольфо, впоследствии погибший на поле боя при Форново. Использовав доставшуюся ему славу должным образом, Франческо повысил свой статус среди других итальянских князей и укрепил лояльность собственных подданных. Установленное маркизом в Мантуе празднество напоминало им о власти, статусе и благочестии их правителя.

Итак, как заключает Бурн, «использовав алтарное изображение Мантеньи в тщательно продуманной кампании искусства, архитектуры и церемониала, Франческо Гонзага сумел исказить правду, переписав историю дома Гонзага».
На фото:
1.Медаль работы Бартоломео Тальпы. Надпись на реверсе чествует маркиза как «освободителя Италии».
2.Памятная медаль работы Сперандио Савелли в честь победы Франческо Гонзага при Форново. Надпись на реверсе чествует маркиза как «освободителя Италии».
3.Серебряный тестоне Франческо II Гонзага. Изображение маркиза на аверсе несёт следы подражания портрету с картины Андреа Мантеньи: отсутствие головного убора, отсутствие чёлки, практически прямые волосы. Такое подражание характерно и для других поздних художественных отображений образа Франческо Гонзага.
4.«Мадонна делла Виттория» (Мадонна Победы) работы Андреа Мантеньи, 1496 год.

[Sterling]

Самая мерзкая вещь, которую я держал в руках
"Монета разоружения" номиналом в 1 рубль-доллар. Их отчеканили в СССР в 1988 году из материала ракет средней дальности Р-12 (8К63), уничтоженных по Договору с США.

[Sterling]

10 июля в России отмечается День воинской славы в честь победы российской армии под руководством Петра Великого над шведским войском в Полтавском сражении.

Битва стала крупнейшей в Северной войне. Решительная победа русской армии в Полтавском сражении привела к перелому в конфликте в пользу России.

По этому случаю Петром Великим была учреждена в 1710 году медаль. Было отчеканено две разновидности медалей: урядничьи и солдатские, отличавшиеся размером и весом. Медаль выполнена из серебра, диаметр 49 миллиметров (урядничья) и 42 миллиметра (солдатская). Всего было отчеканено 4618 медалей, которыми награждались низшие чины Преображенского и Семеновского полков.

На изготовление наградных знаков ушло 328 кг серебра (20 пудов). Ношение медали предполагалось на голубой ленте св. Андрея Первозванного. Ушко для ношения припаивалось отдельно.

[Sterling]

Кто первым ввел такую традицию - вручать медали мужьям-рогоносцам, пожалуй, уже не узнать. Известно лишь, что в Европе в XVI-XIX веках такие "награды" получили достаточно широкое распространение.
На немецком она называется Hahnreimedaille (медаль петуха). Ее чеканили и вручали в насмешку над мужьями, чьи жены были замечены в изменах. Например на жетонах XVII века, чеканенных в Нюрнберге, изображен мужчина с оленьими рогами верхом на петухе, а на обратной стороне - сундук с надписью «Das kommt in die Hahnrey-Lade» (нем. - «Поместим это в сундук для рогоносцев»).

[Vlad1971]

Три красивых коллекционных нумизматических штучки:
Серебряная медаль, золотая медаль в 10 дукатов Любека, двойной шауталер Гамбурга с повторяющимся сюжетом 

К серебряной медали интересное аукционное описание с небольшим исследованием сюжета 

James I, with Anne. 1603-1625. AR Medal (49mm, 50.58 g, 12h). The Marriage of James and Anne of Denmark. Struck early 17th century. + QVOS + DEVS + CVNIVNXIT + HOMO + NE + SEPARET ( Those whom God hath joined together let no man divide ), Christ, wearing nimbus crown, standing facing between pregnant bride (Anne of Denmark), holding palm frond, and groom (James VI of Scotland); above, angel flying facing, crowning the couple with laurel wreaths; below, two roses (England and Denmark); cityscape in background / + VT · AQVA · IN · VINVM + SIC · CRVX · IBIT · IN · SALVTEM ( Just as water did wine, so will the cross turn into salvation ), sThe Marriage at Cana (John 2:1-11): Christ and the Virgin Mary seated to left and center of table, respectively; seated around, bride, groom, and two other guests; in foreground below, servant pouring water into jars. MI -; Eimer -; van Loon -; GPH -; Hamburger (2 March 1908), lot 3574; Künker 170, 3976 = Künker 87, 4133 (same dies, though of 1½ talern weight and attributed to Lübeck); cf. Sotheby’s London 571, 475 (gold, attributed to Hamburg). Good VF, toned. Very rare and historically interesting.
Ex Dr. Heinz Pielsticker Collection.
This rare medal has for some time been attributed to the Stadt of Lübeck in Germany, as a Breiter doppelter Schautaler (broad double ‘commemorative’ thaler), and the work of an unknown engraver. Bearing neither date nor indication of intended region or audience, this placement seems highly speculative at best. An alternative attribution, however, has recently come to light in the form of a rediscovered article from the October 1823 issue of The Gentleman’s Magazine , pointing toward a possible British theme.
On 6 June 1779, a small hoard of gold and silver coins from the reigns of Elizabeth I-Charles I were discovered in and around the moat at Bossal House. Included with these coins was a large silver medal, the same type as the above lot. The tradition was that Sir Robert Belt, a former resident at Bossal, had hidden a large sum of treasure around the estate during the English Civil War. As he died before the restoration of the monarchy, not all of these deposits were recovered at that time, as evidenced by this small hoard unearthed over 100 years later.
The article continues with an argument by John Wilson, Esq., on the allegorical arrangement of the medal. The obverse clearly features Jesus Christ between a couple to be married, whose attire reveals only that it is late medieval, and nothing further. He proposed that the couple is in fact James and Anne of Denmark, with the elements surrounding them as indicative of this attribution. As such, Wilson viewed the medal more as symbolic than historic in nature—a celebration by the Anglican Church over James’s espousal of it over the expectations of the Catholic or Presbyterian Churches. Rather than strictly being Anne, the pregnant matron (as Anne was not actually carrying the future King Charles I at the time) also signifies the Anglican Church, while the palm frond which she holds represents her victory over her adversaries (Catholicism and Prebyterianism). The owl and the pigeon to the right are emblematic of the union of Wisdom and Innocence. The figures praying in the background to the right appear as imprecating Divine Vengeance upon the union. The tree to the left is that of an oak, representative of James’s strength and steadfastness. The structure in the background to the left is a church, but, lacking a crucifix, is thereby distinguished as Protestant rather than Catholic. Finally, the two flowers at their feet are roses, symbolizing the union of England and Denmark (obviously not at the time of their marriage, however, as James’s accession to the English throne would not be for another 14 years).
Though this medal is particularly rare, a similar type (attributed to Lübeck, Behrens 727) is much more common, and does have a distinctly German style to it—the most obvious being the German legend on the reverse—as it features engraving similar to other taler and doppeltaler pieces from that time and area. It is possible, therefore, that the piece above served as a prototype for the German Hochzeittaler (wedding taler) from the mid 17th century, as the former shares much stylistically with other Dutch medals from the late 16th and early 17th centuries, a number of which did commemorate events important to British history. Additionally, the gold version from the Sotheby’s sale was clearly not intended as an off-metal strike, as the dies were different from this piece. Therefore, it would appear that two distinct versions were created, in gold and silver, unlike their German counterparts, which are found only in silver. For these reasons, the attribution to a German origin seems highly suspect, pointing more toward Dutch manufacture and a possible English connection.
A final point which cannot be overlooked is the obverse legend of this medal. In context with a marriage scene, it would appear most appropriate; however, a further connection to England, and more specifically, James I himself, would be the similarity to the reverse legend commonly found on the second and third coinages of his reign: QVÆ DEVS CONIVNXIT NEMO SEPARET — a legend otherwise used only on a few Scottish issues from the mid 16th century. In any event, this medal is undoubtedly rare and worthy of further scholarship due to its artistry and intrinsic design elements.