1. Державу с названием Московия царь Петр I переименовал в Россию аж в XVIII веке, в 1721 году.
Никакой державы с названием «Московия» никогда не существовало. В XV веке европейские путешественники называли Московией город Москву или же центральную часть России, которая в русской терминологии именовалась Замосковьем.
Государство под властью великого князя Московского всегда именовалось Русью или Русией. Из московских князей этот титул впервые использовал великий князь Семен Иванович Гордый (1317-1353), сын Ивана Калиты, третий из московских князей добившийся великокняжеской власти.(1) Окончательно титул «всея Руси» принял Иван IIIлетом-осенью 1483 года.(2) Этот титул возник по аналогии с титулом митрополитов всея Руси, чьим благословением обязательно скреплялись договоры русских князей начиная с Дмитрия Донского.(3) Иногда неофициально употреблялись и термины «Московское государство» и «Московское царство», чаще всего с оттенком обладания столичным градом.(4) Но в написании царского титула такие формулы не использовались — там писалось «государь царь и великий князь всея Русии».
Титул «великого князя всея Руси» подразумевал права московских государей на русские земли, находившиеся под властью Великого Княжества Литовского и Польши, и уже Иван III начал за них войну.(5) Воссоединение в 1514 году Смоленска, взятого войсками Василия III (который первым во внешних сношениях начал использовать титул «царь»), стало громким общеевропейским событием, вызвавшим резонанс, сходный с резонансом возвращения 500 лет спустя Крыма.
Польско-Литовское союзное государство начало против России настоящую пропагандистскую войну, пытаясь убедить Европу в том, что Москва не имеет никакого права называться «Русью». В 1517 году в Кракове вышел «Трактат о двух Сарматиях» за авторством Матвея Меховского, в котором последовательно проведена идея, что «Руссия» — это территория Галиции со столицей во Львове, находящаяся под властью польского короля. Наряду с нею в Европейской Сарматии расположены Литва, к которой Меховский отнес Новгород, Псков и Смоленск, и Московия.
Но выдержать последовательно линию «Московия это не Руссия» не удалось даже Меховскому: «В Московии одна речь и один язык, именно русский или славянский, во всех сатрапиях и княжествах. Так, даже вогулы и жители Вятки — русские и говорят по-русски».(6)
Посредством сочинения Меховского наименование «Московия» стало этикетным для западноевропейской печати. Слово «Московия» навязывалось даже авторам тех книг, которые в тексте неизменно употребляли слово «Россия». Например, знаменитый авантюрист Генрих Штаден, выдававший себя в Европе за опричника, назвал свое произведение «Moscowiter Land». Но начинается оно со слов: «Inn Reuslant bey dem Grosfurschtenn in der Stat Muscau» — «В России у великого князя в городе Москве».(7) На протяжении всех своих сочинений Штаден пользуется исключительно термином «Россия», а слово «Москва» употребляет лишь в смысле царствующего города.
Самым авторитетным трактатом по внутреннему устройству России было сочинение дипломата Священной Римской Империи барона Сигизмунда Герберштейна. Неоднократно бывавший в России и ведший переговоры лично с Василием III как представитель Габсбургов, Герберштейн тоже пошел на уступку польской пропаганде и опубликовал своё сочинение под заглавием: «Записки о Московии Сигизмунда вольного барона в Герберштейне, Нойберге и Гутенхаге. Весьма краткое описание Руссии и Московии, которая ныне состоит ее столицей…» (Rerum moscoviticarum Commentaii Sigismundi Liberi Baronis in Herberstain Neyperg & Guettenhag: Russiae, & quae nunc eius metropolis est Moscouiae breuissima descripto).(8 ) Как видим, уступка Герберштейна схеме Меховского зашла недалеко — он немедленно сделал оговорку, что Московия это столица Руссии. «Руссией», — сообщает своим читателям Герберштейн, — «владеют ныне три государя; большая часть её часть принадлежит князю Московскому, вторым является великий князь Литовский, третьим — король польский, сейчас владеющий как Польшей, так и Литвой».(9)
Окончательно с мифом о «Московии» покончил находившийся несколько лет на русской службе капитан-наемник Жак Маржерет, издавший в Париже в 1607 году «Состояние Российской Империи и Великого Герцогства Московского» — свои записки о начале смутного времени:
«Ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации, отвечают: Russac, т. е. русские, а если их спрашивают, откуда, они отвечают: is Moscova — из Москвы, Вологды, Рязани или других городов… Московитами могут называться жители всего лишь одного города; все равно как если бы всех французов стали называть парижанами по той причине, что Париж — столица королевства Франции, да и то с большим основанием, поскольку Париж — столица с незапамятных времен, а Москва является ею всего лишь сто или двести лет. Также сокращенный титул их государя — Zar Hospodar y Veliquei knes N. fsia Russia, что следует, собственно, понимать, как «король, господин и великий князь нас, всех русских» или «всей России», можно понимать и так; но не московитов или Московии«.(10)
Никто в Европе кроме работников польско-литовского агитпропа никогда не утверждал, что Московия — это не Россия. Говорилось либо о том, что Московия — это столица России, либо что это большая часть России, находящаяся под властью великого князя и царя (царский титул государей Московских не признавали Польша, Священная Римская Империя и Ватикан, протестантские страны были к нему безразличны и писали в грамотах «czar», если российские дипломаты на этом настаивали, а Османская Империя признала сразу).(11)
Петр I переименовал в Россию не мифическую Московию, а Росию.(12) Грецизм «Росия» начал широко распространяться в русской письменности с конца XV века. Он обильно употреблялся в чине венчания на царство Федора Иоанновича, а также в «Утвержденной грамоте» Земского Собора об избрании царем Михаила Федоровича. В тексте этой грамоты используются как термины «Русская Земля» и «Московское государство», так и «Российское царство»:
«Ообрав и нарекши его великого государя царя и великого князя Михайла Федоровича, всеа Русии самодержца, на Владимерское, и на Московское и на Ноугородцкое государства, и на царство Казанское, и Астороханское и Сибирское, и на все великие и преславные государства Росийскаго царствия».(13)
Однако в официальной титулатуре слово «Росия» вместо «Русии» появилось лишь после воссоединения Украины с Россией.
Еще 23 января 1654 года писалась благодарность ездившим к Богдану Хмельницкому послам Бутурлину, Алферьеву и Лопухину как «царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии»,(14) а уже 7 февраля грамота молдавскому воеводе Стефану исходит от имени «великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя Росии самодержца».(15)
В этот же период под влиянием работавших в Москве на Печатном дворе мигрантов с Украины и Белоруссии, обучавшихся в латинских школах, начало распространяться написание «Россия», происходящее от латинского «Russia». В то время как в официальных документах приказов писалось «Росия», в книгах, выходивших на печатном дворе, использовалось слово «Россия», которое окончательно и закрепилось с принятием Петром I титула «Император Всероссийский».
И этот случай, и многие другие говорят о том, что русский язык и русская культура являются прямыми наследниками традиций западнорусского просвещения, представителями которого были Лаврентий Зизаний, Мелетий Смотрицкий, Епифаний Славинецкий, Симеон Полоцкий, Димитрий Ростовский. Их деятельность значительно «украинизировала» и «белорусизировала» употреблявшийся в Москве русский язык, и современный русский литературный язык сформирован во многом ими.
А вот на территории Украины и Белоруссии, оставшихся под властью Польши, традиции просвещения в XVIII веке угасли. Церковнославянский язык, бывший в Западной Руси языком культуры, фактически был вытеснен простонародной мовой и нашел себе убежище только в России.(16) Когда в XIX веке поляки срочно начали конструировать украинскую и белорусскую идентичности в противоположность русским, то обращение к традициям западнорусского просвещения оказалось невозможным, так как язык этого просвещения стал литературным языком России. Пришлось обращаться к «мове» — сельским говорам, обильно сдобренным полонизмами. Отсюда и создающееся впечатление грубости и нелепости современных украинского и белорусского языков.
Литературный западнорусский язык синтезировался с литературным великороссийским на их общей церковнославянской основе и дал великий русский язык, частью которого является и возникшая под латинским через посредство западнорусского влиянием форма «Россия». Поэтому когда украинские и белорусские националисты заявляют, что «Россия — это не Русь» и презрительно говорят «россияне», они смеются именно над собой, над тем явлением, которое появилось в русском языке под украинско-белорусским влиянием тех времен, когда у этих народов еще сохранялся высокий литературный славянский язык.