Игорь Лужецкий.
Коровьев-Фагот и до Гелл. Перечитывая роман, я задал себе вопрос: «А зачем два эти персонажа нужны? В чем их суть и их особенность»?
Да, Коровьев душка и лапочка, прекрасно выписанный шут и переводчик, но зачем он нужен? Его функционал прекрасно можно переложить на одного Бегемота, а чтобы бедолаге коту не было скучно и он обрел спутника, участие Азазелло в действии можно было расширить и углубить. А Гелла? Она вообще появляется несколько раз на эпизодических ролях. Она там зачем?
Вряд ли Булгаков множил персонажей просто потому, что мог. Слишком долго он писал этот роман, слишком внимательно подходил к датам, местам, деталям и именам, чтобы там осталось место случайности.
Особенно к деталям. Например, Азазелло (Азазель, как всем известно), демон пустыни, шахат – демон-губитель, познакомивший мужчин с холодным оружием, а женщин с зеркалами, косметикой и искусством соблазнения. И как этот демон дан в романе? Мало того, что он исполняет свою функцию боевика, расправляясь с Поплавским, Лиходеевым и иными, именно он дает Маргарите волшебное косметической средство – крем, именно он соблазняет ее прибыть на бал. И, кроме того, в первый раз он появляется именно из зеркала, своего изобретения.
Вернемся к Фаготу и Гелле – тем представители свиты Воланда, которые не являются демонами, в отличии от Бегемота, Азазелло и Абадонна.
Они – люди. Но какие люди? Ответив на этот вопрос можно приблизится к возможному ответу на вопрос о их роли в романе.
Начнем с Фагота. Это рыцарь, одетый в фиолетовое, возможно певец (бывший регент), возможно литератор (написал же он тот злополучный каламбур на тему света и тьмы), возможно прорицатель и маг (вспомните историю с предсказанием смерти буфетчика). Итак, рыцарь, певец и писатель, как-то связанный с магией или прочей нечистью. Одетый в фиолетовое и носящий странное французское имя-прозвище. Какого такого рыцаря и откуда мог найти Булгаков?
А ведь есть такой. В словаре Брокгауза и Ефрона, которым писатель активно пользовался. Есть там трубадур Каденет, одетый в темно фиолетовое. И не просто трубадур, а еретик-альбигоец. А отсюда ниточка тянется к массе трубадуров еретического французского юга: Фолькету Марсельскому, Гильему Тудельскому, Пейре Кардиналю. И там же есть «Песнь об Альбигойском крестовом походе» в которой исследователь Н. Пейра находит намек на тот самый каламбур.
Да и имя Фагот оно оттуда же. Из старо-французского. Fagot – буквально, связка дудок и или связка веток, вязанка хвороста. Отсюда есть два устойчивых выражения: etre habille comme une fagot – быть одетым как вязанка хвороста, то есть, не пойми как, безвкусно и sentir le fagot – отдавать (пахнуть) дровами для костра, пахнуть ересью.
Что мы имеем? Рыцаря трубадура, еретика, альбигойца, одно из литературных творений которого оказалось настолько неудачно, что он попал во власть Сатаны и вынужден был прошутить больше и дольше, чем он планировал.
Но в ту ночь, Пасхальную ночь, которой оканчивается роман, долг Фагота оказывается оплаченным и закрытым. Но почему именно тогда?
И вот мое предположение. Долг Фагота оказывается закрытым потому, что в свите Воланда оказывается новый писатель, который написал не очень удачный текст на тему света и тьмы – Мастер.
Фагот, на мой взгляд, нужен в романе для того, чтобы живописать будущее самого Мастера. Смотрите, Воланд обещает Мастеру покой, но какой? Это ведь очень скучное адское Переделкино. Он обещает ему гусиное перо, но Мастер уже не может и не хочет писать, он обещает ему вишневый, вечно цветущий сад. То есть сад, который никогда не даст плода. Он обещает Мастеру остановившееся время и скуку.
От которой Мастеру захочется убежать. А если и не захочется самому Мастеру, то непременно захочется Маргарите, с которой Мастер крепко связан, натуре деятельной и не готовой сидеть на одном месте. Ну разве эта женщина, упоенно громившая квартиру Латунского, сможет долго быть счастливой в тихом домике, в комнате, окна которой дивно убраны витражами. Женщина, которая вот только недавно обрела поразительную красоту и колдовские способности. Разве ей хватило одной ночи, чтобы всем этим наиграться?
И вот здесь как нельзя к месту вспоминается образ Геллы, красавицы, умершей насильственной смертью. Больше мы о ней ничего не знаем, кроме того, что она обладает вампирскими способностями.
И Гелла, как мы помним, не сопровождает Воланда в последнем полете. Может быть потому, что она не демон, а всего лишь вампир, может быть потому, что у нее нет никакого истинного облика кроме того, который мы и так видели, а может быть и потому, что ее место, пусть на время будет занято Маргаритой, которая очень быстро взвоет от тоски рядом с Мастером, таким же погруженным в свою мысль и никогда не улыбающимся человеком, как и Фагот.